Депрессия - это женщина одетое черное. Если ее выгонишь, она останется стоять у твоего порога. А если пригласишь за стол, накормишь, а потом спросишь зачем она пришла, то появиться шанс проститься с ней.
Карл Густав Юнг
Попробуем себе представить мир, где все идеально.
К сожалению, на сегодняшний день эта глава в основном заполнена информацией, относящейся к США и Европейским странам, где депрессия считается одним из самых распространенных заболеваний, и по ней давно собирается статистика. Напротив, в России и в Армении, депрессию за отдельное заболевание признали совсем недавно, поскольку раньше (во времена СССР) у нас официально депрессии не было, а как можно учитывать то, чего нет.
В моей практике ко мне приходят множество разных писем. В этих письмах слова безвыходности и отчаяния перестают быть просто словами. В каждой строчке - пульсирует боль, присутствует ощущение тьмы, разворачиваются странные игры со смертью. Эти строчки жили своей независимой жизнью, и совсем незаметно, вплелись в этот раздел.
Жизнь твоя будет висеть пред тобою,
И будешь трепетать ночью и днем
И не будешь уверен в жизни твоей;
/Второзаконие 28:66/
Во мне не осталось ни смеха, ни жалости
Неба кусок с маслом солнца засох
Обычно? Обычно я живу. И знаешь, мне нравится жизнь. Мне нравится, как ночь пахнет звездами, а утро - солнцем, а иногда дождем. Но однажды утром я открываю глаза и понимаю - что-то изменилось в моем мире, как будто что-то не так.
Все происходит очень медленно. Это похоже на то, как зацветает река. Незаметно ее поверхность затягивает тонкий слой ряски. Искрящаяся и прозрачная вода становится мутной и мертвой. Где находится та грань, за которой полная жизни река высыхает?
Где та грань?
Где кончается лето и осень вечна.
Мои мачты - как дряблые руки,
Паруса - словно груди старухи
В. Высоцкий
Проходят дни, которые складываются в недели. Она уже прочно поселилась во мне.
Исчезает способность удивляться, чувствовать. Хотя - нет. Некоторые вещи удивляют. Удивляет то, что люди могут о чем-то говорить друг с другом. Им интересно жить, они что-то познают, меняют, стремятся, делают еще сотни разнообразных вещей. Они двигаются, подхваченные потоком жизни, даже не задумываясь над этим. Они знают, что делать, как жить, куда двигаться.
Как им это удается? Я смотрю на них. Появляется ощущение ущербности. Ощущение, что я не такой как они.
Равнодушие. Иногда мне кажется, что равнодушие - это чувство. Все то, что волновало, каким-то образом вызывая ответный трепет, кажется бессмысленным и еще раз бессмысленным.
Нет, скорее всего, снаружи ничего не изменилось, и мир по-прежнему жив и весел. Но внутри все выхолощено и мертво - я смотрю на мир, смотрю на людей, которые меня окружают, и испытываю... Нет, не испытываю - скорее ощущаю полнейшее равнодушие по отношению к ним. Утром всходит солнце. Но мне все равно. Кто-то сообщил мне радостную весть. Но она не затронула меня.
Я не знаю, в каком времени мне жить. Как долго я учился жить здесь и сейчас. Но сейчас это умение работает против меня. Пытаюсь найти спасение в прошлом - но там лишь события, которые топят лед вины - все хорошее безвозвратно забыто. В будущем,... да какое к черту будущее - у меня нет будущего.
А настоящее? Где это хреново «здесь и сейчас»? Где каждой клеточкой именно здесь и именно сейчас ощущаешь тупую ноющую боль, где в осознание каждого мгновения равнодушное равнодушие, где каждый сантиметр времени и пространства пропитан смертью и унынием.
А дни катятся, как бильярдные шары, искусно выточенные вечностью и похожие один на другой точь-в-точь. Они стукаются с мраморным треском в готовой лопнуть от напряжения тишине, и время продолжает течь сквозь невидимый провал.
А ночи… Эти плевки высохшей бурой крови, лишенные движения. Светлеет и снова катится очередной шар. Я так больше не могу-у-у. У-у-берите меня из этой игры. Я готов принять любую реальность - пусть будет что угодно, только не это не - движение.
Кто-то когда-то сказал «Или ты занимаешься жизнью, или ты занимаешься смертью». И все бы ничего, но только я уже давно не занимаюсь жизнью. А смерть - она совсем рядом. Мы идем с ней рука об руку. И еще - мысли. Постоянные мысли о смерти.
Они, словно склизкий клубок червей, копошатся в моей голове. Сводят с ума, заставляя забыть обо всем на свете. И тогда удивительно ясно понимаешь тех, кто решился сделать шаг туда. Просто шагнуть из окна, полоснуть бритвой по венам или одну за другой проглотить таблетки, понимая,
Ни тоски, ни любви, ни печали, ни тревоги, ни боли в груди,
Будто целая жизнь за плечами и всего полчаса впереди.
Иосиф Бродский
Крыша 12-этажного дома. В кармане 2-х страничное письмо, с объяснением своего решения, с просьбой простить и понять. Все четко, ясно и определенно.
Я еще не успел проснуться, но уже знал, что ничего не изменилось. Ни на капельку. Она снова была со мной. Была во мне. Была вне меня. А там, снаружи, уходила ночь, оставляя на губах тяжелый привкус мокрого асфальта. И серая мышь - утро смахнула хвостом половину звезд, вторая половина исчезла, когда захлопнулась крышка огромного небесного ларя. Солнце медленно всходило на эшафот, таща за собой серый хромающий день.
Я продолжал падать. Смерть? Мы уже не шли рядом. Ее уже не было здесь.
Это процесс далеко не одного дня. И случаются падения. Иногда даже на самое дно. Но они переживаются, потому что уже показался свет в конце туннеля, появилась надежда. А надежда - это все. Я не знаю, как я смог выжить без надежды, но я ЖИВОЙ.
Мир, словно проявляющаяся фотография, начинает выходить из небытия. Появляются краски, и я вижу, чувствую их, потому что Я ЖИВОЙ. Об этом говорят сотни вещей в этом мире. Падает капля дождя - она блестящая и холодная. А я - ЖИВОЙ.
С низким поклоном, посвящаю всем моим друзьям.
Эта страничка для тех, кто меня знает. Таких много. В первую очередь - для знакомых, потом для людей, которые вроде бы еще не совсем Друзья, но уже не чужие. И в последнюю очередь - для друзей. Они и так все знают. А если не знают, то поймут. Я надеюсь, что поймут. С чего начать? Начну с каналов связи. Внешних каналов связи - со мной.
В этой главе мы решили рассказать о тех взаимоотношениях, которые складывались с депрессией, у гениальных людей. Гениальность, увы, не спасает от депрессии, скорее всего - наоборот они часто идут, взявшись за руку. От визитов незваной гостьи страдали Линкольн, Черчилль, Хемингуэй, Гоголь, Эйнштейн, Бетховен и многие другие.
Первым, связь между меланхолией (так раньше называлась депрессию) и гениальностью, установил более 2 тысяч лет тому назад Аристотель (384-322 г. до Р.Х.),
Даже при поверхностном ознакомлением с жизнеописанием гениальных людей обнаруживается, что многие из них страдали от заболевания, которое современная психиатрия классифицирует как маниакально-депрессивный психоз или сокращенно МДП. Данное заболевание подразумевает наличие двух ярко выраженных фаз: депрессии и мании, периодически сменяющих друг - друга. Нужно отметить, что при данном заболевании маниакальная фаза часто бывает столь же разрушительна для самого человека и для окружающих, как и депрессивная. Часто человек в маниакальной фазе, обладая большим количеством энергии и сил.
Известно, что многие известные люди в области культуры, искусства, литературы и музыки, какой-то мерой страдали нервными расстройствами, а некоторые даже имели конкретные психические отклонения. Часто эти отклонения бывали в виде депрессии («черной желчи» как называл депрессию Гиппократ в своих трудах) или меланхолии, как в старину называли депрессивные состояния.
Из записей современников можно узнать, что на свои меланхоличные состояния жаловались Мольер, Мендельсон и Чайковский.
Некоторые факты биографии и наблюдения близких говорят о том, что в последние годы жизни великий русский поэт находился в состоянии, которое современная медицина причислила бы к разряду депрессионных. Дуэль Пушкина и последующая за ней смерть чем-то напоминает самоубийство. Вся цепь событий, которая привела к роковому выстрелу, говорит о том, что Пушкин сознательно искал повода для дуэли.
