Однажды дервиш, для которого радостью было самоотречение, а надеждой - рай, встретил знатного вельможу. Его богатство превосходило все то, что дервиш когда-либо видел. Шатер вельможи, предназначенный для отдыха, располагался за городом. Он был сделан из драгоценных тканей, даже гвозди, которыми он был прибит к земле, были из чистого золота.
Дервиш, проповедовавший всегда и во всем аскетизм, обрушил на вельможу поток слов, говоря о том,
Женщина, взволнованная и возмущенная, пришла к гхази, к окружному судье, и стала жаловаться на то, что посторонний мужчина поцеловал ее против ее воли. Она кричала:
- Я требую от вас справедливости. Я не успокоюсь до тех пор, пока вы не накажете злодея. Я требую этого от вас, это мое право.
При этом она гневно топала маленькой ножкой и испепеляла судью своими взглядами.
Однажды друг спросил муллу, после того как прослушал его по-юношески вдохновенную проповедь:
- Мулла, почтеннейший, сколько тебе лет?
Мулла посмотрел на молодого человека и ответил:
- Мне гораздо больше лет, чем ты просушил рубах на солнце. Мой возраст - не секрет, мне сорок лет.
Один ученый, который прославился своими знаниями и великолепной длинной седой бородой, шел однажды вечером по переулкам Шираза. Погруженный в свои мысли, он проходил мимо толпы водоносов, которые потешались над ним.
Самый смелый из них подошел к нему, низко поклонился и сказал:
- Великий мастер, мы с приятелями заключили пари.
Однажды к Авиценне пришел ученик, который его очень почитал, и сказал: «Великий господин! Ты мудрее всех наших ученых. Ты философ, врач, поэт, астролог и знаешь гораздо больше, чем того требует наука. Почему ты не стремишься стать пророком? Я уверен, что тысячи и тысячи людей последуют за тобой и будут послушны тебе. Подумай только, Мухаммед был всего лишь погонщиком верблюдов, он был несведущ в науках, однако слово его доходило до сердца каждого, и было услышано миллионами людей». «При случае я тебе это объясню, - ответил Авиценна, - имей только терпение».
Мулла проповедовал со своего возвышения: «Блаженны те, кто живет в бедности. Кто здесь на земле гол как сокол, оттого что ему не на что купить одежды, будет носить на том свете драгоценнейшие ткани». Сказав это, он обратился к одному бедняку, одетому в лохмотья, который уставился на него голодными глазами: «Ты, дорогой друг, мой сосед. Говорю тебе, на том свете ты будешь одеваться в такие ткани, до каких ты отродясь не касался, и будешь есть такие кушанья, каких ты не нюхал даже издалека.
Верующие стекались толпами, чтобы услышать слова пророка Мухаммеда. Один человек слушал особенно внимательно и благоговейно, истово молился и расстался с пророком только тогда, когда уже наступил вечер.
Не прошло и минуты, как он снова опрометью примчался на прежнее место и возопил прерывающимся голосом: «О господин! Сегодня утром я приехал на верблюде, чтобы послушать тебя, пророка Бога. А теперь верблюда там нет, где я его оставил. Его нет нигде.
Воробей захотел стать таким, как павлин. Как нравилась ему гордая поступь большой птицы с высоко поднятой головой и огромным, словно колесо, хвостом, которым она хлопала!
- Я хочу тоже быть таким, - сказал воробей, - я уверен, что мной будут восхищаться другие.
Он изо всех сил вытянул голову, глубоко вздохнул, так что его узкая грудка раздулась, растопырил перья хвоста и попытался так же элегантно выступать, как это делает павлин.
Три старых друга сидели вместе и говорили о радостях юности и тяготах старости.
- Ах, - стонал один, - мои ноги не слушаются меня так, как я бы того хотел. Ведь как, бывало, я бегал раньше, а теперь они бросили меня на произвол судьбы, так что я еле-еле переступаю с ноги на ногу.
- Ты прав, - согласился с ним другой. - У меня такое чувство, будто мои юношеские силы капля за каплей уходят в песок, как это бывает с водой в пустыне. Времена изменились, и мы изменились, попав между жерновами времени.
Один фокусник показывал свое искусство султану и его придворным. Все зрители были в восторге. Сам султан был вне себя от восхищения.
- Боже мой, какое чудо, какой гений!
Его же визирь сказал:
- Ваше величество, ведь не боги горшки обжигают.
Перед судьей стоял человек, которого обвиняли в том, что он брал взятки. Все говорило о том, что он виновен, и судье только и оставалось, что вынести приговор.
Судья был мудрым человеком. Он предложил обвиняемому три наказания на выбор: либо заплатить сто туманов, либо получить пятьдесят палочных ударов, либо съесть пять фунтов лука.
- Вот это, наверное, будет не так уж трудно,
Одна женщина долго и тщательно выбирала на базаре в магазине шерстяных и трикотажных изделий шерстяную материю, из которой она собиралась сшить накидку для своего мужа. Самым главным было для нее то, чтобы ткань была только из чистой овечьей шерсти, ничего другого она и знать не хотела.
- Возьмите же вот эту великолепную ткань, - предложил ей продавец отрез шерсти. - Ваш муж будет себя чувствовать в ней так, будто ангелы вознесли его в рай.
К врачу пришел сапожник: у него были сильные боли, и казалось, что дни его сочтены. Как ни старался врач, но так и не нашел подходящего лекарства, которое еще могло бы помочь.
Испуганный пациент спросил:
- Неужели нет ничего, что могло бы меня спасти?
Врач ответил:
«Мне нужны деньги, не можешь ли ты одолжить сто туманов?» (денежный знак в Иране), - спросил один человек своего друга. «У меня есть деньги, но я их тебе не дам. Будь благодарен мне за это!»
Человек сказал с возмущением: «То, что у тебя есть деньги, а ты не хочешь мне их дать, на худой конец я еще могу понять. Но то, что я тебе за это должен быть благодарен, это не только непонятно, это просто наглость».
В саду одного мудреца жил великолепный павлин. Эта птица была отрадой садовника. Он ее пестовал и лелеял.
А завистливый и жадный сосед все заглядывал через забор и никак не мог смириться с тем, что у кого-то есть павлин более красивый, чем у него. От зависти он швырял камнями в птицу.
Это увидел садовник и очень рассердился. Но павлин по-прежнему не давал покоя соседу.
В одной персидской истории рассказывается о путнике, который с великим трудом брел, казалось, по бесконечной дороге.
Он весь был обвешан всякими предметами. Тяжелый мешок с песком висел у него за спиной, туловище обвивал толстый бурдюк с водой, а в руках он нес по камню. Вокруг шеи на старой истрепанной веревке болтался старый мельничный жернов. Ржавые цепи, за которые он волок по пыльной дороге тяжелые гири, обвивались вокруг его ног. На голове, балансируя, он удерживал наполовину гнилую тыкву.
К лекарю пришел седой беззубый шейх и стал жаловаться:
- О ты, помогающий всем людям, помоги также и мне. Стоит мне только заснуть, как сновидения овладевают мной. Мне снится, будто я пришел на площадь перед гаремом. А женщины там восхитительны, подобны цветам чудесного сада, божественным гуриям рая. Но стоит мне появиться во дворе, как все они сразу исчезают через потайной ход.
Халиф лежал при смерти, утопая в своих шелковых подушках. Хакимы, врачи его страны, стояли вокруг него, и все сошлись на том, что халифа может спасти только одно - сорочка счастливого человека, которую надо будет положить халифу под голову. Гонцы, как пчелиный рой, разлетелись повсюду и искали в каждом городе счастливого человека, но у всех, кого бы они ни спрашивали о счастье, были только заботы и горе.
Наконец гонцы, уже почти потерявшие надежду, встретили пастуха, который, весело напевая,
Во время урока, который на Востоке называют «мактаб», один ученик доставлял немало хлопот учителю.
«Скажи А!» (по-персидски «алеф»). Мальчик только отрицательно качал головой и плотно сжимал губы. Учитель терпеливо упрашивал его: «Ты такой славный мальчик, скажи же А! Ну что тебе стоит». Однако взгляд ребенка выражал явное нежелание отвечать.
В своем скромном будничном кафтане мулла отправился на праздник к одному знатному горожанину. Он очутился среди блистающих великолепием нарядов из шелка и бархата.
С презрением гости смотрели на его бедную одежду. Муллу умышленно не замечали, презрительно морщили нос и оттесняли от стола, ломившегося от великолепных яств.
Тогда мулла пошел домой, надел свой самый красивый кафтан и вернулся на праздник,
